Наверное, все слышали хит Михаила Муромова «Яблоки на снегу». Сейчас же его имя смогут вспомнить только те, кому далеко за 30. И когда сегодня забытые артисты 80-х, к которым он принадлежит, рассказывают о своей якобы счастливой жизни, в искренность их рассказов верится с трудом. Хуже всего, что, оказавшись за чертой популярности, экс-звезды никак не могут смириться с этим. С какой грустью в голосе размышляют о том, что практически выпали из профессии, но при этом прекрасно себя чувствуют. А новые песни не записывают, потому что им якобы просто хочется писать в стол. Вот и Михаил Муромов теперь большую часть своего времени проводит в одиночестве.
«Я счастлив, что не лезу на экран»
— Михаил, ваше имя по-прежнему на слуху, хотя вы уже много лет практически не выступаете на серьезных площадках. Не хочется вернуться в мир шоу-бизнеса?
— Я считаю себя счастливым человеком, потому что не лезу на экран. Стремиться туда — значит уже быть несчастным. Все, что людям нужно в плане моей музыки, есть на компакт-дисках. Распихивать всех локтями, платить деньги за эфиры — не по мне. Концерты есть, так что на жизнь я зарабатываю.
— Неужели на гонорары от ваших сегодняшних концертов можно прожить?
— Не только прожить, но и прокормить музыкантов. У меня и авторские хорошие, поэтому я спокоен. Даже за картину «72 метра» Михалков заплатил мне деньги — там прозвучал фрагмент из «Яблок на снегу». Хотя мог бы и не платить. Вот, например, в «Таксистке» звучит эта же песня, но авторы картины пока не шевелятся. Я не тороплю, придет момент, сами заплатят. Мне кажется, чем меньше торопишься, тем больше успеешь.
— Но вы ведь можете и через суд свои права отстоять?
— То, что мне нужно, я не пропускаю. Вот Алексей Гоман спел мои «Яблоки на снегу», так деньги мне потом домой привезли.
— У вас остались друзья из прошлой жизни?
— Мой самый главный друг — Алексей Глызин. Еще Ани Вески. Правда, мы мало видимся.
Лариса Долина жила у меня дома два месяца, когда мы записывали песню, а сейчас не общается со мной. Я пришел к выводу, что с друзьями не имеет смысла видеться часто. Нужно встречаться только, если кому-то плохо. А так просто посидеть, поговорить… О чем? С простыми людьми мне гораздо проще найти общий язык. Для них я что-то могу сделать, а друзья — обеспеченные. Все с автомобилями, дачами… Им со мной не интересно.
— А вы за столько лет не заработали на автомобиль?
— Я могу купить машину, но что мне с ней делать? Если нужно куда-нибудь поехать, меня и так есть кому отвезти. По городу разьезжать я не люблю, разве что на дачу прокатиться.
Меня устраивает такое положение дел. Не хочу набивать себе цену, но я хороший концерт отработал — вот и деньги на автомобиль. Живу я в хорошей, хоть и однокомнатной, квартире в Москве. Раньше зарабатывал чесами (чес — своеобразный график концертов, когда выступления артистов случаются каждый день. — Авт.), а сейчас мне и без этого хватает. Фантастические гонорары наших современных небожителей — это просто их рассказы о самих себе.
— Неужели не хотите, как ваши коллеги, встать на конвейер и наконец-то начать зарабатывать на написании песен?
— Мне это не нужно. Я пишу в стол, неплохие стихи сочиняю, музыку. Все-таки у меня песни одна на другую не похожи. Взять хотя бы «Спроси пустыню», «Мама моя», «Лебединые озера». А если проанализировать «хиты» наших известных композиторов, которые сейчас разжирели, то в большинстве случаев они совершенно одинаковые. Только словечки в таких песнях разные, а смысл один: ты пришла, я пришел — нам с тобой хорошо. Мне за таких авторов стыдно.
— Складывается впечатление, что вы с некоторой обидой говорите о нынешнем поколении музыкантов.
— Я говорю правду. А когда говоришь честно, получается обидно.
— Это после проекта «Ты — суперстар» остался осадок?
— Я очень устал, участвуя в нем. За один день снимали шесть передач — это невероятно долго и малопрофессионально. Три месяца на нерадивых режиссеров смотрел. К тому же, денег совершенно не платили. Только судьям. Хотя я, конечно, не из-за гонораров участвовал в проекте, интересно было с ребятами встретиться — Сергеем Челобановым, Ольгой Зарубиной. Я с ней в 1982-м первую песню спел. У нее совсем недавно муж умер… Хороший парень был.
«Своим людям на телевидении Пугачева платила зарплату»
— Вы, помнится, планировали выпустить книгу и рассказать всю подноготную шоу-бизнеса. На какой стадии эта работа?
— Все хочу этим заняться, тем более что правду говорить не боюсь. Знаю, что есть люди, которым я нравлюсь, но меня не интересует их мнение. Для написания книги нужно много времени, отстраниться от всего остального. Мне бы помощницу, чтобы я надиктовывал, а она набирала текст на компьютере. А сам писать не хочу. В свое время, когда только начинал писать песни, запретил себе смотреть телевизор, посторонние встречи, занимался только сочинительством — может, поэтому записал 250 песен.
— Вы когда-то не побоялись открыто говорить о том, что Юрий Антонов и Алла Пугачева делали все, чтобы вас вырезали из эфиров. Может, тогда они видели в вас конкурента?
— Пусть это останется на их совести. Я вообще не люблю говорить о прошлом. Для меня оно не существует. Есть настоящее, а будущее — как судьба скажет. Антонову просто не нужен был еще один парень с гитарой, поэтому он старался меня убрать. А у Пугачевой был свой человек на телевидении, которому она каждый месяц платила зарплату, чтобы он «фильтровал» эфир. Слава Богу, была Коммунистическая партия, а я все-таки был членом этой партии. Пришлось переговорить с кем надо, и те сделали так, чтобы вредителей убрали в архив. Они и сейчас там работают. Один персонаж уже на пенсии, а вторую «заговорщицу» я недавно встретил, она кинулась к машине и говорит: «Миша, это же не я!»
— А почему у вас для таких случаев не было «крыши»?
— Я всегда один. Мне на роду написано быть одиночкой. Есть друзья, но я никогда не обращался к ним по таким вопросам.
«Поклонниц я заставлял мыть подъезды»
— Никогда не было желания уехать за границу? Там наверняка вас бы сразу оценили.
— Были такие мысли, когда я еще в ресторане работал. Но потом как-то подумал, что тут мама, ее бросать нельзя, так и завис в России. Я бывал в Америке, Франции, Италии. Посмотрел на это все, и мне стало неинтересно. Вернулся домой.
— Одно время ваша соседка по дому всем рассказывала, что вы ее постоянно заливаете. Она по-прежнему не дает вам покоя?
— Да ненормальная она! Из этого целую историю придумала: поставила таз какой-то и из графина все подливала — можно было подумать, что я так ее заливаю. Один раз было на два сантиметра воды, но мои ребята ей сказали: «Давайте мы вам бригаду пришлем, они все отремонтируют». Нашли по телефону работников, но она не согласилась. Хотела, чтобы я ей в руки деньгами отдал. И в два раза больше, чем необходимо на самом деле. Недавно у себя небольшую реконструкцию в квартире сделал, так она на меня заявление в милицию написала. Пришел пристав, мы с ним переговорили, выяснили, что к чему — пришлось заплатить. Женщине — 80 лет! И она всем рассказывает, что я ее домогаюсь. Правда, зимой у нее кто-то появился, так она успокоилась, стала пирожки и квашеную капусту мне приносить.
— А остальные женщины в вашей жизни? Их, правда, было семь тысяч?
— Я не хвастаюсь, это правда. Самое главное — на женщину не наседать. Вот ты ее, например, остановил и говоришь: «Милая, ты без толку ходишь, давай мы с тобой пообщаемся». Такое было, когда я еще не был кумиром. А уж если теперь девушки проходу не дают, так я их отшиваю. Приходят ко мне, пишут на стенках в подъезде. Другие такое поведение культивируют, а я даже заставляю поклонниц мыть подъезды.
— В чем же ваш шарм?
— Наверное, в том, что на все смотрю спокойно. Никогда, например, себе не прихлопываю на концертах, как некоторые, не говорю «спасибо». За что? Ведь я же спел. Это они мне «спасибо» говорить должны. Поаплодировали — это и есть благодарность. У меня свой подход ко всему, несколько философский. Например, многие, когда в другой город приезжают, сразу в музей бегут, а я на стадион, в зоопарк или просто на скамейке посидеть могу, посмотреть, какие люди вокруг.
— Сейчас у вас есть дама сердца?
— Десяток наберется. Но они уже привыкли к тому, что им приходится чередоваться. Пока природа дает, почему бы ни собирать ягоды?
— Еще у вас много детей. Поддерживаете с ними отношения?
— Я ими не интересуюсь, не помогаю. Они все — шалопаи. Одни отучились в институте, другие пошли работать. Я помогал своей маме, потому что занимался бизнесом. Хотя она в советские времена сама зарабатывала 800 рублей в месяц. После маминой смерти в ее доме осталась нянечка, она ее провожала в последний путь, и я с этой женщины не беру ни копейки — теперь она живет в трехкомнатной квартире одна. Другие сдавали бы эту жилплощадь за полторы тысячи долларов, а я считаю, что не нужно, — там родительские архивы и огромная библиотека.
А мне никто не помогает. Вот только подружки близкие могут помочь по хозяйству, на даче оформить кадастр или просто в дорогу сумку собрать. А так зачем? Брюки погладить я и сам могу.
17.09.2008 // Ирина Миличенко, газета «Новая»